Выравнивание текста
Пройдёт ещё немного времени, и о Вятке 90-х годов прошлого столетия мы будем судить по фотографиям Алексея, которые, собранные вместе в одном альбоме, составляют эпическую поэму вятского края — Вятки и всей Кировской области. Уверена, мы будем пристально вглядываться в лица, рассматривать одежду и предметы быта, чтобы представить-понять, как жили люди на рубеже веков.
Алексей почти двадцать лет снимает обыденную жизнь обычных людей. Жизнь во всех её проявлениях и незатейливых сюжетах. Но почти в каждой его фотографии есть какая-то недосказанность, интрига, нерв. Есть особая вятская интонация, наполненная иронией. Есть драматизм и говорящие детали, отсылающие зрителя к картинам великих бытописателей — мастерам золотого века нидерландской живописи: Яну Вермееру и Питеру Брейгелю Старшему.
Мы, вятские, — хватские: с пола не падаем. Мы, вятские, — люди хватские, семеро на одного — не боимся никого. Вятские — ребята хватские: корову на баню тащат, на крыше трава проросла, а косить неохота. В Вятке свои порядки. Вятка — всему богатству матка. Эти и подобные пословицы и поговорки о людях вятского края, вспоминаются, когда смотришь фотографии Алексея Мякишева.
Кировская область, Каринка, 1994 год. Свадебная процессия подошла к забору. Столкнулась с группой других людей. Улыбается жених, напряжена невеста, в руках у неё мешочек с деньгами. Но зачем здесь мужик с хитрованским лицом и свёрнутым матрацем на плече, усиливающий баррикадность противостояния? Почему молодой человек из правой группы прикрыл рот рукой, словно от удивления? Девочка из левой группы грызёт что-то в задумчивости. Кто эта женщина с печальным лицом, создавшая напряжение? Что втолковывает всем мужчина, повернувшиися к нам спиной и лицом к собравшимся? От чего такое лицо у подружки невесты, словно там, за забором, вселенская печаль? Что пытается объяснить друг жениха? Напряжённые лица, непростая ситуация. Кино, да и только. Церковь на заднем плане, домишки, покосившийся забор, стог сена и белый допотопный автобус воспринимаются как декорации фильма о провинциальной жизни.
Кировская область, Белая, 1995 год. Женщина, похожая на учительницу сельской школы, в очках и с прической из 50-х, опустила голову и прижала к себе девочку с нелепым белым бантом на голове. За ней повидавший виды старый “Москвич-ИЖ- Комби”. Один из мальчишек пытается вскарабкаться на него, другой, явно постарше, отвернулся к забору. На заборе сапоги, похоже, в межсезонье здесь грязь непролазная. Что-то стряслось-случилось. Мы не знаем, что именно, но почему так грустно?
Кировская область, Опарино, 1997 год. Сценка на поселковой улице. Две женщины оживлённо беседуют. Женщина слева поставила сумку на землю. Она в лёгком ситцевом платье и тапочках. Та, что справа, в резиновых сапогах и поношенном мужском пиджаке — явно с поля — крепко держится за ручку коляски, на которой замысловатой формы тюк. В нём, похоже, сено или солома. За женщинами заброшенное здание с остовами букв и выбитыми стеклами — бывший магазин “Продукты”, двухэтажный дом барачного типа с тёмным провалом двери, крестом антенны и квадратным “ухом” чердака. Мимо идёт женщина с бидончиком, а в дверь дома уходит другая, вся в тёмном, создавая вместе с говорящими композиционный треугольник, углубляющий пространство. Здесь каждая фигура на месте, даже парочка то ли нарисованных, то ли живых голубей на серой стене.
Незатейливость, непридуманность сюжетов, их подлинная документальность подчёркивается строгими информационными подписями к фотографиям. В них только место и год съёмки. Автор ничего не навязывает зрителю. Он просто показывает жизнь такой, как она есть.
Наталья Ударцева
Вступительный текст из книги Вятка, 2014
