В восьмидесятые и девяностые годы Щемляев — автор-одиночка. Он живет от одной командировки к другой. В 1991 году Александр показывает свои работы фоторедактору АПН Всеволоду Тарасевичу. Гуру советского фото поражен манерой съёмки молодого фотографа: «Снимаешь как чукча — что вижу, то и пою». Тогда ещё не многие могли позволить себе фотографировать столь откровенно, нарушая фотографические клише и штампы. Когда Тарасевич спросил у Щемляева о своих известных работах, тот скромно поинтересовался: «А вы что, тоже фотографируете?». «Вот чукча, не знает даже, кто такой Тарасевич!». Это и было ключом к разгадке фотографии Щемляева — он никогда не ориентировался на чужие работы. Он их даже не видел. Еще в начале восьмидесятых, по совету своего новокузнецкого друга, фотографа Владимира Соколаева, Щемляев выкинул все подшивки «Советского фото», отказался от подписки и никогда больше не заглядывал в главный фотографический журнал страны. Поэтому имя Тарасевича, как и многих других советских фотохудожников, были Щемляеву неизвестны.
Ухул: Обитель дагестанских горцев
Первая серия Александра «Ухул: Обитель дагестанских горцев» открывает стирающиеся из памяти страницы большой страны на смене эпох. Лето 1991-го. Серию предваряет короткий рассказ-откровение столичного фотокора о ночном, на грани гибели, восхождении к небольшому высокогорному селению. Это повествование, словно пропуск в другую жизнь. Далее лишь наблюдение. Локальная съёмка в течение полутора суток, из последних сил и на одном дыхании. Тот случай, когда к визуальному ряду больше нечего добавить. Только всматриваться в эту другую жизнь, наполненную устоявшимся укладом, весёлым нравом и детским любопытством, мужским достоинством и женским трудолюбием, мудростью стариков, традиционным гостеприимством… тревогой в свете предстоящих перемен.